[@Chianti]

Директор «Останкино» Михаил Попов, у которого есть свое животноводство, в присутствии Дворковича (заместителя председателя правительства. – Slon) назвал сегодняшнюю цену на мясо аморальной. При себестоимости животноводства 45 рублей за кг справедливой можно считать цену 130–140 рублей за кг, поставщикам ста рублей наценки хватает на все. А они хотят собрать все деньги со всех, задирают до 220 рублей. В чьих интересах они действуют – ну, давайте думать. Ищите, копайте.

– А на текущий момент есть какие-то договоренности о снижении цен?

– Я хотел бы, чтобы цена снизилась, но снизится ли она? Надеюсь. Я отношу себя к людям ответственным, я был у Дворковича и этот факт ему несколько раз объяснял. Я считаю, что Дворкович – ответственный вице-премьер. И он при нас дал поручение Министерству сельского хозяйства обеспечить дополнительный ввоз 25 тысяч тонн свинины ежемесячно, и не декларативно, а по факту прохождения границы. Потому что, на его взгляд, это тоже является быстрым инструментом снижения внутренней цены. В том числе отсутствие злоупотреблений на рынке.

– А чего ждали поставщики из Бразилии, Аргентины, чтобы увеличить поставки в Россию? Им же и так выгодно было это делать, зачем для этого распоряжение Дворковича?

– Кто-то ограничивает их, наверное.

– Кто?

– Все находится под контролем ветеринарной службы, которая определяет, кому конкретно разрешать экспорт мяса в Россию. Если сейчас открыть его, все проблемы завтра исчезнут.

– Ничего себе, то есть санитарная служба не понимает, что у нас нехватка свинины?

– Вы же в экономическом блоке работаете – подумайте, всегда кому-то выгодно. Мне нравится, как говорит Андрей Шаронов (ректор Московской школы управления «Сколково». – Slon): у каждой проблемы должен быть хозяин.

– Забавно, что мы недавно с Китаем договорились о росте поставок свинины в этом году и тут же сняли санитарные ограничения, которые действовали с 2002 года из-за того, что их поставщиков невозможно контролировать по инфекциям. Вы знаете про них что-то, будете с ними работать?

– Если их заводы будут отвечать санитарным нормам, будем работать. Китай, который мы знали 20 лет назад, и Китай сейчас – это земля и небо. Они купили крупнейшую в мире компанию по производству свинины. Поэтому я не удивлюсь, если китайцы и тут кого-нибудь купят.

– Весной вместе с экономическими проблемами пришел патриотический подъем – у людей улучшилось отношение и к власти, и к экономике, и к своей жизни. А среди бизнесменов вы наблюдали похожее воодушевление?

– Да, наблюдал. У меня есть приятель Боря Акимов из LavkaLavka – он очень воодушевлен. Кто-то так, а кто-то опечален.

– А почему тогда эти воодушевленные люди не инвестируют в экономику? А то рост производства происходит разве что за счет военного госзаказа, то есть на самом деле ситуация еще хуже.

– Потому что инвестиции ограничены финансовым рынком, а он стагнирует. Банкиры очень испуганы, они не любят политических передряг, отсиживаются. Инвестировать в период изменений – это рискованная игра, и в нее играют ограниченное количество людей. Такие серийные предприниматели, которых в России по пальцам перебрать.

– А можете перебрать?

– Тиньков (Олег Тиньков, глава банка «Тинькофф. Кредитные системы»), Тарико (Рустам Тарико, владелец холдинга «Русский стандарт»), Карачинский (президент системного интегратора IBS), владельцы больших заводов: Попов Миша (глава мясокомбината «Останкино»), Сергей Михайлов – директор «Черкизово». SPLAT – Женя Демин. У Касперского (гендиректора одноименной компании Евгения Касперского) бизнес скорее больше международный.

– Конкретно они инвестируют?

– Нет, и я не инвестирую особенно. Мы все часть большой игры, которая называется «экономика России». Мы одинаково смотрим на ситуацию, одинаково работаем с банками, одинаково видим для себя какие-то возможности и риски. Сейчас очень сложно инвестировать. Хотя я по сей день веду проект по теплицам и рассматриваю возможность инвестировать в теплицы, потому что знаю, что на рынке ниша освободилась. Но очень сложно получить финансирование от банков. Даже от Россельхозбанка, Сбербанка. У них требования существенно возросли. А доходы, например, у меня в этом году существенно упали.

– В этом году срывы контактов нанесли вам какой-то ущерб в связи с санкциями?

– Да, конечно. Я вынужден был рассчитываться по ним, а мы не могли мясо ввезти. У нас доходы упали в ноль, у многих коллег и ниже нуля. Потому что мы не в состоянии так взвинчивать цены, как это делали уважаемые поставщики мяса. Потому что цена галопировала по 20% в месяц, понимаете?

– Вы еще весной, кажется, говорили, что основная опасность войны санкций – это проблемы с фондированием компаний.

– Да. С тех пор как я это сказал, некоторые банки – ВТБ, Сбербанк – попали напрямую под санкции. Это существенно ограничивает не только их возможности, но и наши, поэтому мы, конечно, заинтересованы, чтобы санкции с банков были сняты.

– Либо в том, чтобы государство помогло им?

– Нет, я не считаю, что государство должно помогать им. Я думаю, что просто хватит у всех ума и ситуация будет медленно разрешаться. Мне кажется, что пик пройден.

– Но вы же сами говорите: санкции кому-то выгодны.

– Они выгодны дельцам. Но я-то говорю сейчас о политике. Политически конфликт локализован. Да, будут какие-то экономические проблемы, но политически, мне кажется, кризис миновал.

– Конкретно для вас ставки по кредитам в этом году выросли?

– Они выросли для всех – на 2–4 процентных пункта. Вместе с тем правительство придумало несколько программ по импортозамещению, увеличили субсидии по сельскому хозяйству. Мы, кстати, предложили Дворковичу еще один из вариантов, который он тоже принял, – подходить более избирательно к выдаче кредитов. Коли есть ограничение в деньгах, надо делать более селективную программу для тех, кто может и умеет что-то делать. Потому что начинающим в это время делать нечего.