[BUSY]

5. Внушаемая волевая сенсорика.
Функция не осознанная. Бальзак вообще не чувствует собственную силу/слабость, авторитет, способности, потенциал. Изначально для него вообще не существует такого понятия, как "статус". Но со временем Бальзак начинает осознавать, что есть какой-то невидимый ему критерий, от которого почему-то зависит отношение к нему окружающих. "Я умный, внимательный, старательный, способный - так почему же ко мне относятся как-то не так?" С момента осознания этой истины Бальзак начинает запрашивать свой статус у окружающих, а также пытается разгадать "формулу успеха": что я должен делать, чтобы люди меня ценили? Как мне понять, ценят меня или нет? Бальзак ориентируется в мире ЧС по косвенным признакам: призовые места в соревнованиях, сертификаты, грамоты, дипломы, подтверждающие его достижения в тех или иных областях. При этом важно получить эти регалии "без дураков". Бальзак гордится не бумажками, а реальными достижениями. Он крайне негативно относится к людям, которые хотят получать незаслуженные награды. Во-первых, потому что Бальзак вообще не любит, когда внешнее не соответствует внутреннему, во-вторых когда шарлатанов много, сама регалия обесценивается, и Бальзак чувствует себя обманутым - он то честно её завоевал! Так же косвенным показателем статуса для Бальзака может служить частота запросов на его помощь, благодарность. При этом, приняв однажды запрошенную оценку, он будет исходить из неё до тех пор, пока не поступит следующий сигнал из внешнего мира, который эту оценку скорректирует. Бальзак может нереально "звездить", быть заносчивым, высокомерным, если в один прекрасный момент из оценки реакции окружающих он сделал вывод о своем превосходстве. Но точно так же он может депрессировать и считать себя полным ничтожеством, если реакция на запрос собственного потенциала оказалась негативной. Собственно, стереотипный Бальзак, генерирующий "ауру тлена" - это Бальзак, которого запрограммировали по внушаемой на низкую самооценку. Постоянно то переоценивает, то недооценивает свои способности. Может вкалывать как раб на галерах, потому что уверен, что иначе ничего не получится.

Интересный вопрос: Как внушаемая ЧС сочетается с творческой ЧЛ?
Как может сомневаться в своем потенциале, человек, который, как правило, безошибочно находит оптимальный способ действий и оценивает необходимые ресурсы? Ответ кроется в особенности Бальзаков, которую автор называет «синдром всемогущего джинна». Бальзак хорошо понимает «как», но плохо понимает «зачем» (К слову, зануды из альфа-квадры придумали целую теорию ТУАИ, для описания этого эффекта. Автору представляется, что незачем плодить лишние сущности). Из-за внушаемой ЧС Бальзак не отдает себе отчета в том, какой эффект он производит на окружающих. Восхищаются им или возмущаются? Привлекает он к себе или отталкивает? Слушают ли его с интересом или поддакивают из вежливости? Насколько ценен для других результат его труда? Окружающие как правило считают, что нет нужды лишний раз давать эти оценки — они же и так очевидны. Может кому-то и очевидны, но не Бальзаку. Поэтому дуал Наполеон — просто находка для Бальзака. Наполеон без лишнего пафоса, ехидства и намёков на умственную неполноценность говорит просто и ясно: «Это было круто! Повтори ещё!» или «Больше так не делай!» Это именно то, что нужно Бальзаку! Кого-то это может раздражать, и вызывать желание «поправить корону лопатой», но Бальзак, напротив — будет благодарен, за четкую навигацию. Наполеон — идеальный поводырь для Бальзака в мире ЧС.

В романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» есть гениальная иллюстрация «синдрома всемогущего джинна»:

− Как же вы сюда попали? − повинуясь сухому грозящему пальцу, шепотом спросил Иван, − ведь балконные-то решетки на замках?
− Решетки-то на замках, − подтвердил гость, − но Прасковья Федоровна − милейший, но, увы, рассеянный человек. Я стащил у нее месяц тому назад связку ключей и, таким образом, получил возможность выходить на общий балкон, а он тянется вокруг всего этажа, и, таким образом, иногда навестить соседа.

Это — творческая ЧЛ.

− Раз вы можете выходить на балкон, то вы можете удрать. Или высоко?
− заинтересовался Иван.
− Нет, − твердо ответил гость, − я не могу удрать отсюда не потому, что высоко, а потому, что мне удирать некуда.

И далее:

− Но вы же могли дать знать ей, − сказал Иван, сочувствуя бедному больному, − кроме того, ведь у нее же ваши деньги? Ведь она их, конечно, сохранила?
− Не сомневайтесь в этом, конечно, сохранила. Но вы, очевидно, не понимаете меня? Или, вернее, я утратил бывшую у меня некогда способность описывать что-нибудь. Мне, впрочем, ее не очень жаль, так как она мне не пригодится больше. Перед нею, − гость благоговейно посмотрел во тьму ночи, − легло бы письмо из сумасшедшего дома. Разве можно посылать письма, имея такой адрес? Душевнобольной? Вы шутите, мой друг! Нет, сделать ее несчастной? На это я не способен.

А вот это уже — внушаемая ЧС, человек совершенно не способен оценить эффект, произведенный его возвращением, или письмом из сумасшедшего дома.